Да, и в той странной войне, забравшей жизни более 14 тысяч советских мальчишек, было место геройству. Это как на любой войне, даже если ее потом признают «ошибкой руководства». Они готовы говорить о ней часами. О том, как им живется после нее, говорят с неохотой
Наши собеседники Геннадий Литвиненко и Валерий Кушнерев в течение двух лет выполняли свой, как говорилось, интернациональный долг. Оба имеют и награды, и инвалидность. И массу воспоминаний. Но нам еще захотелось узнать, как им живется сейчас?
Граната всегда была при себе
Геннадий Литвиненко, ветеран Афганской войны, инвалид II группы, был ранен, майор в отставке. Родился на Кубани. Закончил Симферопольское военно-политическое строительное училище, служил в строительных войсках, в декабре 1981 года был направлен в Афганистан. 65 лет, женат, двое детей.
– Границу пересек 13 декабря, – вспоминает Геннадий Алексеевич. – Почему-то запомнилось. Попал в воинскую часть в Кабуле. Это был батальон, который занимался ремонтом бронетанковой техники, эвакуацией, подвозом запчастей. Две роты находились на месте, одна ремонтировала танки в боевых условиях по всему Афганистану. А еще одна, пятая рота, самая боевая, на МАЗах и КРАЗах занималась эвакуацией техники. С ней связана история Стефана Черенкова, как мы его называли– Стасика…
– Расскажите!
– Стасик где-то год прослужил писарем в технической части, был такой спокойный, грамотный. А друзья у него были из 5-й эвакороты, у них уже и выезды, и обстрелы, многие с медалями. Наверное, общаясь с ними, он чувствовал, как всякий мальчишка, свою несостоятельность что ли. И вот он начал проситься в эту роту. Его отговаривали, но он своего добился. Стасик уперся: я буду зенитчиком. Его подучили и взяли.
– И что?
– Колонна попала в засаду, первую и последнюю машины, как обычно, подожгли. Естественно, сразу стреляли по офицерам, по радистам и по зенитке. Стасика убили. Он расстрелял половину боекомплекта. Когда он упал, раненый или убитый, колонна прошла дальше, его не заметили, горело все. Мы туда смогли бронегруппой пробиться через часов шесть. Он был изуродован, духи издевались над ним. Правда, врачи сказали, что он уже тогда мертвый был. Это очень запомнилось. Как он просился! Ну сиди ты себе в штабе. Его, конечно, посмертно наградили…
– С местным населением контакт был?
– Это да, особенно с мальчишками, они очень нашу сгущенку уважали. Бывало выйдешь: «Как дела? – Дайте сигарету. – Ну, на». И спрашиваешь: «Вчера машину подорвали… – Это не мы. – А кто?» Все расскажут. Или могут сами сказать: «Командир, ты куда собрался? Не надо, там плохо». Там же тоже люди.
– А как вы себе объясняли, зачем вы там находитесь?
– Когда мы туда ввели войска, в стране шла гражданская война. Вначале мы думали, что будем поддерживать стабильность, сдерживать конфликт, потом оказалось, что это невозможно. Цель была – оказать помощь в строительстве социализма. У меня преподаватель был по марксизму-ленинизму, мы с ним уже здесь встретились. Он был в Афгане советником, обучал актив. Он говорит, они верили, что у них будет революция, построят социализм, поэтому поддерживали наши войска. Трудно было разобраться.
– А личная задача была – остаться в живых? Или об этом не думали?
– Все об этом думали! А главное – в плен не попасть, и граната всегда при себе была. У нас же дурость какая-то: как с солдатами, не помню, а для офицеров, если куда-то едешь, оружие брать не положено. А граната не учитывалась, и всегда с собой была.
А что сегодня?
Геннадий Литвиненко: Нет денег на книгу памяти
– Мы Союз ветеранов-афганцев сами и создавали – для общения, поддержки. В любом случае, когда один – много вопросов не решишь, а когда есть организация, кто-то больше знает, кто-то подскажет, как это сделать, намного проще решать вопросы, проблемы. Сейчас особенно хорошо стало это проявляться, когда и с городскими властями взаимопонимание, и с республиканскими. Идут навстречу во многих вопросах. Какие проблемы? Вопросы жилья и медицинского обеспечения, и как трудоустроиться. Проблем всегда возникает очень много. Я говорю своим коллегам-военным: ты всю жизнь «боролся за боевую готовность», а я за два года в Афганистане чуть без ноги не остался и сейчас еле хожу. Разница есть? Тебе в госпитале лечиться или мне? Мне хотя бы сохранить то, что есть. Поэтому вопросов много. У нас же много раненых, много инвалидов. Мы состоим в симферопольской организации. Сколько человек? Мы считаем, у нас полторы тысячи набирается, республиканская говорит, у вас меньше. Мы принимаем всех, кто к нам приходит. Люди пришли за помощью – мы им помогли, они говорят: мы будем с вами – пожалуйста! И ветераны Великой Отечественной войны приходят. А вот городской книги афганцев-ветеранов у нас нет. Мы материал собрали, передали в Союз писателей, но как-то не идет. Средств нет…
Раны замазывали клеем
Валерий Кушнерев, ветеран Афганской войны, инвалид II группы, имеет контузию, демобилизовался в звании старшего лейтенанта. Родом из Сумской области, Глуховский район. 2 октября 1983 года был призван в армию, вернулся 31 октября 1985-го. После армии переехал в Крым, поступил на Хлебокомбинат, получил общежитие, проработал там 19 лет. 48 лет, женат, двое детей.
– Помните, как летели?
– В самолете нас человек 150 было. Ну, конечно, 18-летние, все интересно: в иллюминаторе – горы, впервые их видели такими высокими, в снегу, захватывало. Настроение было бравое, с шутками, но все равно чувствовалась настороженность, мы знали, что самолеты сбивали. В Кабуле на аэродроме нас посадили в БТРы и мы поехали в сторону Саланга, по дороге жизни.
– А что это?
– Это бетонка, которая идет вокруг Афганистана, она единственная из Кабула вела до Узбекистана, через перевал Саланг. Мы ехали, а вокруг развалины, на какую сторону не глянь – везде оружие, битая техника. Это было 21 декабря, погода немножко сыроватая. Я попал в дорожный батальон, вторая рота.
– Вы в населенном пункте жили?
– Нет, мы жили в специальных модулях со своим светом и водой из скважины. Полк стоял в квадрате, грубо говоря, пятьсот на пятьсот метров, полигон был в два раза больше. Утром полигон прочесывали, чтобы мины не попали. В караул по периметру заступало около 40 человек, плюс два танка для усиления. И две зенитные установки: одна в сторону дороги, она где-то в километре от нас была, еще одну – в сторону гор. По вечерам наблюдали, как кишлаки – верхний и нижний – в двух-трех километрах перестреливаются, летают трассера. Особенно, когда в карауле стоишь, только и слышишь рядом: ти-в-в-в, ти-в-в-в.
– Как кормили?
– Как на убой. У нас своя свиноферма была, по праздникам всегда мясные котлеты. Но это не везде так, от командира зависело. В других частях, мы ездили, смотрели, там чуть ли не клейстером с килькой кормили, хлеба не хватало. И вши у некоторых солдат были, и тифом болели – все от командира зависело. Картошку и лук из Узбекистана завозили. Частенько все это перемерзало, пока в часть попадет, это ж через горы. У нас хранилище было в земле, и мы как-то пошли перебирать лук, так мы его ели, как яблоки, штук по десять. Слезы текут, а мы едим. Апельсины и гранаты у афганцев были, но их запрещали покупать – дуристика просто.
– Валерий Валентинович, вы инвалид по зрению, как это случилось?
– Это последствием контузии. Мы ехали в районе Джелалабада на БТРе, и я слетел с него. Водитель разогнался и из-за пыли не увидел поворот. Хорошо, овраг мелкий был. Голова в крови, клеем залили, шишка так и осталась.
– Клеем?
– Да, БФом. Клеем раны клеили, бензином промывали, в порядке вещей было. Клей нанесли, он засох за 5 минут.
А что сейчас?
Валерий Кушнерев: Вшестером в двушке
– Получаю пенсию со всеми доплатами (у меня медаль «За отвагу», за нее 400 гривен идет) – 2865 гривен. Плюс 200 гривен дает республиканский бюджет и симферопольский еще 40 гривен, выходит три тысячи. Два раза в год я имею возможность «проколоться» в госпиталях, в киевском для воинов-интернационалистов или в нашем, симферопольском. Всего по 18 дней. Также можно взять бесплатную путевку в санаторий «Судак», там 24 дня, он самый лучший в Крыму. Проезд в Киев раз в год бесплатный, даже купе можно взять, за автобус тоже не плачу. Лекарства покупаю в социальной аптеке. Мне хватает. У меня не такие серьезные проблемы, как у ребят: давление бьет, но не сильно, стараюсь больше пользоваться народной медициной. Сахар немного повышен. Из-за того, что проходишь дважды в год лечение, оно заряжает, наверное. А вот с жильем да, проблема. Мы живем вшестером в двухкомнатной квартире, в том числе теща с инсультом. Стоим первые на очереди по спискам инвалидов войны на трехкомнатную квартиру. Стоим с 2001 года. Но, надеюсь, в ближайшее время получим.
Алена Попова
Фото автора
на фото: 10 октября. Валерий Кушнерев в офисе Симферопольской организации ветеранов-афганцев. Справа – портрет генерала Василия Маргелова, создателя ВДВ. Валерий Валентинович дембельского альбома не имел. Вместо него сохранил три записные книжки с рисунками и стихами.